Исследования, проведенные в 1994 году (Ciulla 1994, S.5), показали, что одной из существенной проблем российского банковского сектора является невозврат кредитов, причем неправомерность своих действий осознает лишь каждый третий должник, остальные же считают возможным извлекать выгоду из правовой неразберихи. Отсюда ясно, какую огромную роль играет культурная укорененность взглядов на собственность. Тогдашний председатель правления Интербанка А.В. Молоханов сформулировал это следующим образом: “In this case the law protects the bank, but the moral system does not support the low.”(Ciulla 1994, S. 5) Собственность и связанные с нею права хотя и зависят от государственных гарантий, но в еще большей мере они основываются на морали, которая уважает права собственника.

В заключение мне хотелось бы остановиться на демократическом сознании как основе экономической и предпринимательской этики:

. Демократия и демократическое сознание

Дискурсивно-этические концепции предпринимательской и экономической этики, представленные в частности в Германии работами Петера Ульриха, Хорста Штайнеманна или Альберта Лёра, базируются на имманентных демократических основах. В демократии же существенным регулирующим фактором является критически мыслящая общественность, как ее описывают Юрген Хабермас или Карл-Отто Апель. Поэтому в качестве последней культурно-имманентной предпосылкой предпринимательской и экономической этики в данном выступлении рассматриваются некоторые фундаментальные принципы демократии, служащие основой для разрешения морально-этических конфликтов. В качестве примера того, как действует демократическое сознание критически настроенной общественности, можно привести протест экологических организаций и бойкот потребителей, направленный против фирмы “Шелл”. Решение этой фирмы затопить нефтедобывающую платформу в Северном море вызвало широкую дискуссию об угрозе для окружающей Среды, возникающей при затоплении подобных нефтедобывающих установок (Ophoff 1998, S.74-83). В конце концов, фирме “Шелл” пришлось отказаться от своего плана. Таким образом легитимность определенного уклада экономики и определенной предпринимательской политики оказывается зависящей от поддержки общественности, как того требуют названные выше авторы. Основой подобной модели служит такое понимание демократии, которое считает собственное участие каждого в процессах формирования и реализации политических решений важным элементом сознания гражданином своей политической ответственности.

Рыночная мораль нуждается в содействии предпринимательских структур, во-первых, потому что правила, накладываемые извне, неизбежно упираются в некоторые естественные пределы; во-вторых, потому что добровольное принятие на себя определенных обязательств снимает целый ряд проблем, о которых говорилось выше.

С другой стороны, самим предпринимательским структурам необходим действенный стимул, в частности, для того, чтобы побудить их к превентивной работе по выявлению и недопущению правонарушений в экономической сфере. Кстати, упомянутый регулятор в виде поблажек “главному свидетелю” представляется мне наиболее слабым именно потому, что он не обеспечивает превентивности. Все остальные нормы характеризуются промежуточностью (половинчатостью), и по-настоящему превентивная работа обеспечивается только американской моделью, примеры которой здесь приводились.

Официально признанная рыночной странно, тем не менее, Россия переживает сейчас переходный период, российская правовая система пока только формируется. Там, где вам очевиден дефицит необходимых правовых норм, нам видится и простор для правотворчества. В известном смысле, здесь, в Германии и Европе, дело обстоит даже сложнее, поскольку приходится сражаться с юридическими традициями, правовой инерционностью, для чего выстраивается система новых аргументов в пользу различных стимулов, особенно нацеленных на превентивность.